— >
Личное вмешательство президента РФ Владимира Путина в конфликт между защитниками сквера и строителями храма в Екатеринбурге стало, похоже, первым подобным случаем ручного управления политикой на фоне ставшего привычным ручного управления экономикой в его же исполнении.
Заметим, что ранее пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, комментируя конфликт из-за строительства храма в Екатеринбурге, заявил, что несанкционированные собрания, сопровождающиеся действиями, которые идут вразрез с законами, – это не то, что можно одобрять. По его словам, «это то, что делает необходимым определенную работу правоохранительных органов». Фактически он сделал не слишком тонкий намек на необходимость силового пресечения протестов. Однако массовые задержания протестующих в Екатеринбурге сделали скандал резонансным. О нем стали регулярно писать зарубежные СМИ.
Местные и региональные власти явно опаздывали с реакцией на события, а протест уже стал приобретать признаки украинского майдана.
16 мая Путин, наконец, отреагировал на ситуацию, призвав провести опрос жителей города для решения вопроса о строительстве храма на месте одного из городских скверов. Об этом он заявил на заседании медиафорума Общероссийского народного фронта.
Председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) выразил уверенность в исходе такого опроса, написав в своем Facebook, что «количество противников строительства храма исчисляется сотнями, тогда как сторонников этого строительства — многие десятки тысяч».
Немедленно после вмешательства президента страны в Екатеринбурге начали подготовку к проведению опроса, результаты которого, скорее всего, покажут, что большинство горожан выступает за возведение храма, место строительства которого им предложат выбрать из нескольких возможных вариантов.
Чем бы, впрочем, не закончился данный конфликт, можно констатировать, что назревающие в стране гроздья социального гнева свидетельствуют о нарастающем общественном антагонизме, который не может быть разрешен ни на одном из властных уровней, кроме самого высшего.
Это связано, прежде всего, с тем фактом, что, перефразируя Клаузевица, в постсоветской России политика является прямым продолжением экономики другими средствами. Если из экономических процессов де факто полностью исключен народ как самостоятельный экономический субъект, то и внутренняя политика в стране не может определяться демократическими методами, то есть решением избранных демократическим путем региональных и муниципальных властей.
Заметим, что акция «Обними пруд» против проекта «храма на воде» собрала в свое время в разы меньше участников, как и, к примеру, митинг за сохранение прямых выборов мэра. И, возможно, для городских властей столь масштабная и оперативная протестная активность на проект «Храма на Драме» стала неожиданной, хотя было очевидно, что протестные процессы в городе идут по нарастающей. Скорее всего, здесь сработал, образно говоря, кумулятивный эффект. То есть, накопление общественного недовольства произволом властей, упорно не желающих советоваться с жителями по поводу самых разных проектов.
Так, к примеру, до недавнего времени Центральный парк Маяковского в Екатеринбурге возглавлял Герой России генерал-майор Роман Шадрин. Вместо создания проекта благоустройства парка он создал «Аллею героев» с памятниками павшим воинам. Часть горожан выразила свое недовольство в соцсетях, указывая на то, что подобный мемориальный комплекс неуместен в парке, куда все ходят развлекаться и веселиться. Однако заметных протестных выступлений по этому поводу все же не было.
Еще один местный контрапункт властей и горожан был связан со сносом городской телебашни, которая была построена в 1986 — 1989 годах, в 1990-е оказалась заброшенной и стала элементом городской субкультуры. Отчаянные екатеринбургские головы соревновались в молодецкой удали, совершая восхождения на нее. За несколько лет при попытках взобраться на башню погибли более 40 человек. Осенью 2017 года губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев и компания УГМК, кстати, один из спонсоров строительства «Храма на Драме», приняли решение о сносе телебашни, в ответ на что горожане начали предлагать проекты ее переустройства, чтобы сохранить один из городских символов. Но телебашню все-таки снесли. Были протесты, впрочем, быстро стихшие, и против нового фонтана у здания «Пассажа».
Таким образом, общественное недовольство волюнтаристскими действиями властей копилось не один год и выплеснулось в прямое противостояние защитников сквера с силовиками, в результате которого было задержано около 90 человек.
Путину пришлось лично отреагировать и на развернувшуюся в Архангельске партизанскую войну против строительства мусорного полигона в поселке Шиес для захоронения ТБО из Москвы и Подмосковья.
На том же медиафоруме Общероссийского народного фронта он заявил, что такие вопросы нельзя решать, не учитывая мнения местных жителей. «В любом случае это должно быть в диалоге с людьми, которые там живут», — заявил он. Президент также пообещал, что обсудит вопрос строительства объекта с мэром Москвы Сергеем Собяниным и губернатором Архангельской области Игорем Орловым.
В обоих случаях, в Екатеринбурге и Архангельске, конфликт произошел из-за упорства властей в продвижении непопулярных у граждан бизнес-проектов, осуществляющихся в тесном содружестве с олигархическими структурами. К слову сказать, альянс властей всех уровней с олигархами уже много лет не генерирует популярные в народе проекты. Неуклонное снижение уровня жизни широких масс населения и ликвидация социального государства приводят к организационной мобилизации самых различных групп населения по широкому и с каждым днем разрастающемуся кругу проблем.
Каковы перспективы такой протестной мобилизации? И станет ли практика ручного управления политикой столь же привычной, как и ручное управление экономикой, которое, как мы помним, началось с обещания «прислать доктора» провинившемуся олигарху?
Региональные и местные власти не могут отказаться от альянса с олигархическими структурами, так как это подрывает их витальную мотивацию. Попытки Кремля «внедрить» на хозяйство в регионах так называемых молодых технократов, которые сами в ряде случаев являются ставленниками корпораций, лишь ухудшили экономические показатели ряда областей.
Таким образом, противостояние населения и власти будет нарастать, а Кремль будет все чаше вмешиваться, предотвращая перерастание социальных протестов в общероссийскую интифаду. Какое-то время ручное управление политикой будет срабатывать, но управлять экономикой и политикой огромной страны вручную по определению неэффективно, даже если управляющий субъект – гений.
Ситуацию можно сравнить с наполеоновскими войнами, когда величайший полководец всех времен и народов неизменно побеждал во всех локальных битвах, где он мог донести свою волю до каждого боевого подразделения, даже при численном превосходстве противника. Но когда на поле боя стали сталкиваться огромные армии в несколько сотен тысяч воинов, французские маршалы, которым император на протяжении долгих лет запрещал проявлять свою инициативу, столь же неизменно уступали неприятельским полководцам. А приказания Наполеона не поспевали за быстро меняющейся оперативной обстановкой и систематически не выполнялись подобно известным майским указам Владимира Путина.
Российские региональные и местные начальники далеко не наполеоновские маршалы, которые все же в любых ситуациях проявляли личную храбрость и не боялись брать ответственность на себя. Любой заметный социальный конфликт в России протекает на фоне боязливой пассивности властей, которые предпочитают дожидаться реакции Кремля, превращая тем самым ручное управление экономикой и политикой в традицию и системный признак.
Тем самым обеспечивается ниспадающий тренд уровня политической стабильности, что вызывает нешуточную тревогу за устойчивость российской государственности.
